МАРТА САМУИЛОВНА СКАВРОНСКАЯ
ЕКАТЕРИНА I АЛЕКСЕЕВНА РОМАНОВА 5.04.1684-6.05.1727
Родилась 5 апреля 1684 года в городе Дерпте в семье Самуила Скавронского, до принятия православия звали Мартой Скавронской. После ранней смерти родителей она воспитывалась в доме протестантского пастора. Грамоте обучена не была. Выдана замуж за драгуна Иоганна Рибо (возможно Крузе), служившего в шведском отряде. Происхождение Екатерины достаточно темно. Достоверно только, что она родилась в Лифляндии. Предполагают, что мать ее принадлежала ливонскому дворянину фон Альвендалю, сделавшему ее своей любовницей. Екатерина была будто бы плодом этой связи. Еще в детстве ее взял на воспитание пастор Глюк, но, кажется, он не очень заботился о ее образовании. Впоследствии она умела только подписывать свое имя. Екатерина выросла в этом приютившем ее доме и с годами старалась быть полезной, помогала в хозяйстве и смотрела за детьми. Сообщают, кроме того, что пансионеры пастора пользовались ее благосклонностью. От одного из них, литовского дворянина Тизенгаузена, Екатерина даже родила дочь, умершую через несколько месяцев. Незадолго до осады Мариенбурга ее распутству пастор Глюк решил положить конец, выдав свою воспитанницу замуж.
Но ее муж или жених - в точности неизвестно - шведский драгун по фамилии Крузе, исчез после взятия города русскими в 1702 году. Это случилось или до или сразу после брака. Когда Мариенбург пал, Екатерина осталась в русском лагере. Сначала она была любовницей некоего унтер-офицера, который ее бил, потом самого фельдмаршала Шереметьева. Тот отдал ее в дом Меншикова стирать белье.Бывавший здесь запросто Петр I вскоре заметил Екатерину. Случилось это не позднее 1703 года, потому что уже в 1704 году Екатерина была беременна от Петра, а в марте 1705 года у нее было двое сыновей - Петр и Павел. Впрочем, ни к какой перемене в жизни Екатерины это поначалу не привело. Долгое время она продолжала жить в доме Меншикова в Петербурге вместе с сестрами Варварой и Дарьей Арсеньевыми и Анисьей Толстой. Все они были чем-то вроде общего гарема Петра и его фаворита. У Петра были в это время еще и другие любовницы, но Екатерина не осмеливалась упрекать его за это. Она даже охотно занималась сводничеством, ухитряясь извинять недостатки и даже неверности своих соперниц и вознаграждая за неровности их настроения своим Heиссякаемым весельем. Таким образом она незаметно, шаг за шагом становилась незаменимой для государя. Петр стал тосковать без нее - это видно уже в его письмах 1708 года. Между тем, если судить по ее портретам, Екатерина вовсе не была красавицей. Черты лица ее неправильны. Но в полных щеках, вздернутом носе, в бархатных, то томных, то горящих (на иных портретах) глазах, в ее алых губах и круглом подбородке, вообще во всей физиономии, столько жгучей страсти, в ее роскошном бюсте столько изящества форм, что не мудрено понять, как такой колосс, как Петр, всецело отдался этому сердечному другу. С 1709 года она уже не покидала царя, сопровождая его во всех походах и поездках, а перед отправлением в Прутский поход в 1711 году Петр объявил о своем браке с Екатериной. Свадьба была отпразднована 20 февраля 1712 года. Дочери Екатерины - Анна и Елизавета - соответственно 3 и 5 лет исполняли обязанности фрейлин. Бракосочетание было совершено частным образом в маленькой часовне, принадлежавшей князю Меншикову. С этого времени Екатерина обзавелась своим двором, принимала иностранных послов, делала приемы и встречалась с европейскими монархами. Жадный интерес, с которым Европа относилась к Петру, неизбежно переходил и на его жену. Из многих описаний Екатерины, оставленных иностранцами, есть достаточно нелицеприятные. Писали, что царица не умеет одеваться, что ее низкое происхождение сразу бросается в глаза, что ее придворные дамы смешны. Очевидно, что, несмотря на весь свой природный такт и ум, Екатерина совсем не смотрелась в торжественной парадной обстановке. Ее место было не здесь. Эта, на первый взгляд, неуклюжая женщина мало соблазнительной наружности по силе воли и выносливости своего физического темперамента почти не уступала самому Петру, а в нравственном отношении была гораздо уравновешеннее его. В период времени от 1704 до 1723 года она принесла своему любовнику, ставшему потом ее мужем, 11 детей, большинство которых умерло в раннем возрасте, и частая беременность проходила для нее почти незаметно, не мешая ей сопровождать государя во всех его странствиях. Она была настоящей женой офицера, "походной офицерской женой", способной совершать походы, спать на жесткой постели, жить в палатке и делать верхом на лошади двойные и тройные переходы. Во время персидского похода она обрила себе голову и носила гренадерскую фуражку. Она делала смотр войскам, проезжала по рядам перед сражением, ободряя словами солдат и раздавая им по стакану водки. Пули, свистевшие над ее го ловой, почти не смущали ее. В ее характере самая нежная женственность соединялась с чисто мужской энергией. Очень большое влияние, которое Екатерина имела на мужа, зависело, по свидетельству современников, отчасти от ее умения успокаивать его в минуты нервного возбуждения, которое сопровождалось нестерпимыми головными болями. В эти минуты все в ужасе прятались от царя. Одна Екатерина подходила к нему безстраха, заговаривала с ним своим особым языком, полным ласки и в то же время твердости, и самый ее голос уже действовал на него успокаивающе. Потом она брала его за голову и тихонько .ласкала, проводя рукой по его волосам. Скоро он засыпал, положив голову ей на грудь. Тогда она сидела неподвижно два или три часа, дожидаясь благодетельного действия сна, и, просыпаясь, Петр был опять свеж и бодр. Она старалась также сдерживать всякого рода излишества, которым придавался Петр: ночные оргии и пьянство. Вместе с тем Екатерина не предъявляла никаких претензий на вмешательство в дела государвенные, не затевала никаких интриг. Единственная роль, которую она взяла на себя в. последние годы, - это заступаться за тех, на кого грозный и скорый на расправу царь обрушивал свой гнев. К несчастью, она не сумела, кажется, удовлетвориться теми прочными преимуществами, которые сулил этот образ действия. Со временем Екатерина захотела извлекать из него более непосредственную выгоду и начала собирать деньги со своих клиентов. Чтобы постучаться к ней в дверь, в надежде избегнуть ссылки или смерти, надо было явиться с мешком в руках. Екатерина скопила таким образом большие капиталы, которые поместила в Амстердамском банке. 23 декабря 1721 года Сенат и Синод признали за Екатериной титул императрицы, а два года спустя совершилась коронация. Для этого торжества специально была изготовлена корона, превосходившая своим великолепием корону самого царя. Петр сам возложил ее на голову своей жены (7 мая 1724 года). Но за этим внешним фасадом счастливой и благополучной жизни крылась ее оборотная сторона. Петр был много старше Екатерины. Последние годы он провел в непрестанной борьбе с болезнью, в то время как жена его сохранила здоровье и горячую кровь своей молодости. К тому же она никогда не отличалась особой добродетелью. По мере того как ее друг старился, Екатерина, видимо, отдалялась от него. С 1716 года ближайшим человеком царицы становится Вилли Монс, ее камергер, человек ловкий, веселый и услужливый. Его сестра Модеста Балк сделалась ближайшей наперсницей государыни. Успех молодого Монса ни для кого в Петербурге не был секретом. Его дружбы и покровительства искали самые высокопоставленные лица, министры, посланники и епископы. Один Петр ничего не подозревал о романе своей жены, быть может, потому, что даже вообразить не мог измены с ее стороны. Он узнал о сопернике почти случайно из анонимного доноса, который не касался даже напрямую Монса. Но, взявшись за розыск, Петр очень скоро узнал всю подноготную дела. Когда Монса арестовали, петербургское общество было словно поражено громом; многие из тех, кто привык действовать в своих интересах через любовника государыни, теперь ожидали неминуемой кары. Но опасения были напрасны. Открытие главной вины Монса так глубоко поразило императора, что он на все остальные проступки арестанта взглянул как-то слегка, только как на официальный предлог к осуждению, преследовать же дававших взятки показалось ему, видимо, после этого слишком мелким. 16 ноября 1724 года Монс был обезглавлен. Наблюдавшие в этот день за Екатериной сообщают, что она была необычайно весела. Вечером она позвала к себе княжон с их учителем танцев и изучала вместе с ними па менуэта. В тот же день Петр запретил коллегиям принимать от государыни приказания и рекомендации. На личные средства императрицы был наложен квестор. Екатерина оказалась вдруг в таком стесненном положении, что для оплаты долгов должна была прибегать к помощи придворных дам. Отношения между женой и мужем оставались очень натянутыми до самой смерти последнего. По свидетельству Лефорта, они больше не говорили друг с другом, не обедали, не спали вместе. Однако, как можно предположить, никаких прямых упреков или обвинений жене в измене Петр так и не сделал. Если и были между ними какие-то объяснения по этому поводу, то они прошли совершенно незаметно для придворных. Только в начале января Елизавета смогла свести отца и мать вместе и устроить хотя бы внешне их примирение. Тот же Лефорт писал об этой сцене: "Царица долго стояла на коленях перед царем, испрашивая прощения всех своих проступков; разговор длился больше трех часов, после чего они поужинали вместе и разошлись". Меньше чем через месяц Петр умер. Все время его болезни Екатерина была у постели умирающего и, кажется, только тут смогла окончательно примириться с ним. Между тем она не забывала и о своей судьбе. Положение ее было весьма неопределенно, так как никаких законных прав на русский престол она не имела. Известно, что, отправляясь в Персидский поход, Петр хотел объявить ее своей наследницей, но после дела Монса разорвал завещание. К счастью для Екатерины, судьба всей новой аристократии была также очень гадательна. Если бы верх взяли противники преобразований, выступавших за малолетнего Петра, сына казненного царевича Алексея, то люди, подобные Меншикову, Ягужинскому, Макарову, Остерману должны были потерять все. Толстой и Апраксин в силу причастности своей к казни Алексея также пристали к этой партии. Таким образом, самые умные и влиятельные люди из окружения Петра вынуждены были помогать Екатерине. Екатерина сумела хорошо воспользоваться их советами. В течение суток, предшествовавших смерти мужа, она часто покидала изголовье умирающего и запиралась в своем кабинете. Здесь поочередно побывали все майоры и капитаны гвардии, а затем и командир Семеновского полка Бутурлин. Императрица обещала им немедленную уплату жалованья, задерживавшегося в течение 18 месяцев, и 30 рублей награды на каждого солдата. Впрочем, особой награды и не требовалось - гвардия обожала умирающего императора и готова была выступить в интересах его жены. 28 января в 5 часов утра Петр умер, а в 8 во дворце собрались сенаторы, члены Синода и так называемый генералитет - чиновники, принадлежащие к четырем первым классам табели о рангах. Прежде всего спросили секретаря Макарова, не осталась ли каких-нибудь распоряжений покойного относительно его приемников. Получив отрицательный ответ, стали спорить о престолонаследии. Дмитрий Голицин предложил наследником маленького Петра Алексеевича с разделением регентства между императрицей и сенатом. Но изворотливый Толстой с большой ловкостью стал возражать на это и предлагал в императрицы Екатерину. В то время как он говорил, несколько офицеров гвардии, стоявших в углу залы, одобрительным шепотом выразили свое согласие. Президент военной коллегии князь Репнин вскочил и сурово прикрикнул на них. Тогда Бутурлин подошел к окну, сделал знак рукой и тотчас раздался резкий барабанный бой: оказалось, что перед дворцом выстроены были под ружьем оба гвардейских полка. Репнин сердито спросил: "Кто смел без моего ведома привести сюда полки? Разве я не фельдмаршал?" Бутурлин отвечал, что полки призваны по воле императрицы, которой все подданные обязаны повиноваться. "Не исключая и тебя", - добавил он внушительно. Адмирал Апраксин заявил вслед за тем, что идет заявить свои верноподданнические чувства царствующей императрице. Следом за ним отправились и все остальные. Таким образом Екатерина вступила на престол. Новая императрица, как уже говорилось, не умела ни читать, ни писать (в глазах Петра, который сам всю жизнь писал с ужасающими грамматическими ошибками, это не было недостатком). Однако, по словам Кампредона, после трех месяцев упражнений она научилась порядочно подписывать государственные бумаги. Этим, собственно, и ограничилась ее государственная деятельность. Решение политических вопросов доверено было Меншикову и созданному им Верховному Тайному Совету, которые и правили страной от имени императрицы. Между тем ее частная жизнь вполне оправдала со временем ревнивые опасения, отравлявшие последние дни Петра I Двадцать лет шла она с непрерывными усилиями, с неустанным напряжением всех своих сил, не разу почти не ослабевая, к одной единственной цели. И теперь, когда эта цель была. достигнута, ее нравственные пружины как бы cpaзу ослабли. В то же время пробудились долго сдерживаемые, инстинкты - грубая чувственность, " стремление к низкому разврату, а низменные наклонности ума и плоти. Проведя всюжизнь при Петре I, который пил часто и без всякой меры, Екатерина сама пристрастилась к вину, но все же до смерти мужа умела себя сдерживать. Теперь пьянство сделалось ее постоянным занятием, и все 26 месяцев ее правления были как бы одним сплошным кутежом. По свидетельству саксонца Фрексдорфа, утро императрицы начиналось с визита Меншикова. Разговору неизменно предшествовал вопрос: "Что бы нам выпить?" Сразу опорожнялось несколько стаканчиков водки. Иногда государыня обращалось к делам, но никогда не выходила за пределы тех обязанностей, к которым привыкла в прежние годы. Каждое утро она выходила в приемную, где собиралось множество солдат, матросов и рабочих. всем им она раздавала милостыню, а если кто просил царицу быть приемной матерью его ребенка, она никогда не отказывалась. Иногда она присутствовала на гвардейских учениях и сама раздавала солдатам водку. День заканчивался вечеринкой в кругу постоянной компании, а ночь царица проводила с одним из своих любовников. В числе их называли Ягужинского, графа Петра Сапегу, Девьера, барона Левенвольде. Имена других, рангом поменьше, знала только горничная императрицы. Все подруги и наперсницы Екатерины, все ее дамы старались не отставать от своей августейшей правительницы. Таким образом русский двор представлял собой картину самого явного, ничем не прикрытого разврата. Лефорт писал в одной из своих депеш: "Нет возможности определить поведение этого двора. День превращается в ночь, он не в состоянии позаботиться обо всем. Все стоит, ничего не делается... Всюду интриги, искательство, распад..." В силу всех этих обстоятельств здоровье Екатерины, отличавшееся всегда завидной крепостью, быстро расшаталось. В марте 1727 года на ногах у императрицы появилась опухоль, которая стала быстро подниматься к бедрам. В апреле Екатерина слегла в постель, а 6 мая умерла, назначив наследником внука Петра I - малолетнего Петра Алексеевича. До совершеннолетия царевича регентом был объявлен Меншиков. Погребена в Петербурге, в Петропавловском соборе.
Екатерина I Алексеевна (Марта Скавронская) [5 (15) апреля 1684, Лифляндия — 6 (17) мая 1727, Санкт-Петербург], российская императрица (с 28 января 1725), вторая жена Петра I. В официальных документах она числилась до 1708 г. как Катерина Василевская, до 1711 г. – Катерина Михайлова. Происхождение Марты точно неизвестно. Считается что она была дочерью литовского (литвин) крестьянина Самуила Скавронского (по одной из версий, взятой за основу А.Н.Толстым ("Петр Первый"), ее отец Иван Скаворщук (иначе Семен Скаврон ? -прим.) в 1670 - 1680-х гг. слуга минского воеводы Владислава Юзефата Сапеги и позже убежал из Литвы, из Минска, в Эстляндию (Эстонию), где возле Мариенбурга арендовал мызу (имение)) http://www.expressnews.by/modules.php?name=news&file;=article&sid;=213 Также, по некоторым сведениям, ее мать (Дорота Ган ?, Елизавета Мориц ?) была крепостной и любовницей ливонского дворянина Альвендаля. Итогом их отношений и стало рождение маленькой девочки нареченной Марта. По другим сведениям, она была дочерью шведского квартирмейстера Рабе. Родилась будущая Екатерина I неподалеку от Крустпилса (ныне предместье Екабпилса, города. основанного переселенцами из Полоцкой земли) (а по некоторым данным в деревушке недалеко от границы с Лифляндией, входившей во владения Сапеги) то ли 16 апреля 1686 года, то ли 4 апреля 1685 года. Пушкин же считал, что Екатерина родилась 16 апреля 1688 года. Цитата: Мать — крестьянка Краукле (то ли кличка, то ли название хутора — настоящих фамилий крестьяне тогда не имели), вероятно латышка, а вот отец... то ли литовец, то ли поляк, то ли латыш или немец — одним словом, «лифляндец», как тогда такая «голь безродная» себя называла. http://skola.ogreland.lv/istorija/slovo/lv089.htm В июне 1712 года Екатерина I будучи в Риге попросила Бестужева начать розыск своих родственников, но так, чтобы об этом никто не знал. Цитата: В результате 25 июля 1715 года Бестужев докладывает царице, что в Крустпилсе найдена некая Веселовская. Отец ее, Мерхерт Ган, «жил в польских Лифляндах (в Латгалии), в Калну мызе у... Фелькерзяма...». Веселовская рассказала, что у матери царицы было три сестры и брат. Одну из сестер (семьи матери - прим.) звали Дорота (Дарта), она замужем за католиком Сковоротским и имеет детей. Младшая из них, Катрина, жила до 12 лет у своей тетки Марии-Анны Веселовской в Крустпилсе — «...ее взяли шведы...». Это был пастор из Мариенбурга (Алуксне) Эрнст Глюк. Он привез Катрин в свою большую семью, и 12-летняя девочка начала работать служанкой и «портомоей», зарабатывая на хлеб. Ее мать, овдовев, время от времени жила у своей сестры в Якобштате (Крустпилс). По одной из версий, вскоре после смерти отца, вдова с детьми переехала в Лифляндию в дер.Ленневарден на р. Румба.... После смерти матери (ок.1687) Марту сначала отдали в рижский приют Экка (ок. 1691), а затем в местечко Рооп в услужение пастору Дауту, служившему в Мариенбурге (ум. во время эпидемии чумы), от которого она поступила к его преемнику мариенбургскому (нынешний город Алуксне) суперинтенданту (благочинному) Эрнесту Глюку, где получила воспитание вместе с его тремя дочерьми, и одновременно работала прачкой и кухаркой пастора Глюка (он является автором первого перевода Библии на латышский язык). Судя по тому, что Марта помогала Глюку при переводах с немецкого на русский, она имела хорошее для женщины того времени образование — умела читать, писать и знала пару иностранных языков, что в то время воспринималось как прекрасное образование даже для женщин благородного происхождения. Так что нет никакого основания говорить о ее необразованности или глупости. В начале Северной войны, когда в Мариенбурге появились шведские войска, Марта вышла замуж за шведского драгуна Иоганна Крузе (по др. данным Иоганн Рабе), служившего в шведском гарнизоне. Полагают, что он был полковым трубачом, откуда Марта приобрела прозвище Трубачовой. Драгуна на следующий день затребовали обратно в полк. Скавронская-Трубачова осталась по-прежнему в семье пастора. В 1702 после взятия Мариенбурга (совр. Алуксне) русскими войсками, шведский драгун пропал без вести, а семья Глюка попала в плен и будущая русская императрица стала военным трофеем. Иоганн по одним данным вскоре погиб, а по другим – много позже, якобы приехал в С-Петербург полюбоваться на свою пассию, но его схватили и отправили в Сибирь… Сначала Марта была любовницей некого офицера, а потом самого Шереметьева. Когда же она надоела Шереметьеву, то фельдмаршал отдал юную девушку в дом Меншикова, где она стала стирать белье. В 1703 году император Петр I встретил Марту. Она стала одной из его любовниц. Постепенно отношения между ними становились все более близкими. "Пленный" Глюк профессорствовал в Москве. Марта (вскоре крещенная по православному обычаю под именем Екатерины Алексеевны) отличалась веселым, ровным, ласковым характером; она легко приспосабливалась к капризам Петра. По преданию, она спасла царя во время Прутского похода, когда русские войска были окружены. Екатерина передала турецкому визирю все свои драгоценности, тем самым склонив его к подписанию перемирия. По возвращении в Петербург 19 февраля 1712 Петр обвенчался с Екатериной, а их дочери Анна и Елизавета (будущая императрица Елизавета Петровна) получили официальный статус цесаревен. В 1714 в память Прутского похода царь учредил орден Св. Екатерины, которым наградил жену в день ее именин. В мае 1724 Петр впервые в истории России короновал Екатерину в качестве императрицы. Весной 1721 года Петр с Екатериной остановились в Риге. Цитата: Однажды вечером к Екатерине привели плачущую, одетую по-крестьянски женщину. Увидев царицу в сверкающих одеждах, с орденом Святой Екатерины и лентой через плечо, женщина упала на колени и, плача, просила ее выслушать. Христина Гендрикова была ее родной сестрой, крепостной крестьянкой! Она рассказала Екатерине, что у нее есть еще одна сестра — Анна и два брата — Карл и Фридрих. Наградив Христину деньгами и приказав ей молчать о разговоре и ждать вызова к ней, Екатерина отправила сестру назад, к своей семье в Кегумс, в имение Вульфеншильда. Вызвав кабинет-секретаря Макарова, Екатерина приказала найти ее отца — Самуила Скавронского. За дело взялся новый губернатор Репнин. Искали Самуила долго — и в России, и на Украине, но обнаружить его нигде не удалось. Зато люди губернатора недалеко от Эзер Вышки (Вишки), что в 18 км к северу от Даугавпилса, нашли старшего брата Екатерины — Карла Самуиловича Скавронского. (Кстати, «сковрон» по-польски — «жаворонок»!) Карл переехал к сестре в Петербург, а в 1724 году в Царское Село привезли и его жену Марию с детьми. Иностранные посланники доносили из Петербурга своим правительствам в 1724 году: «Говорят о приезде одного из братьев Екатерины с семейством его. Это должен быть человек очень простого происхождения...» «...Племянница царицы показывается в собраниях (Екатерина сделала ее фрейлиной, она назначена в невесты сыну А. Д. Меншикова». Это девица 14 лет (Софья Карловна — дочь Карла Самуиловича Скавронского), худо воспитанная. Отец ее живет еще в имении Czarnamenys ...» Старший брат императрицы Екатерины — Карл с женой Марией и детьми: Антон — 14 лет, Мартын — 8 лет, Ян (Иван) — 5 лет, Софья, Катрина и Анна находятся уже в Царском Селе. А в Ригу к генерал-губернатору Репнину вновь пробивается Христина Гендрикова. Она подает письменное прошение своей сестре-императрице Екатерине Алексеевне: «Припадая к ногам вашей ясновельможности, осмеливаюсь просить вас обратить милостивое внимание на меня, бедную сироту... я была в плену в войске... во время войны, которая рассеяла народ наш; по особой милости своей... Всевышний возвел сестру мою в Императорский сан; мы же две остались в крайней бедности... сестра наша... пожаловала на содержание семейства моего жалование и повелела ожидать благоприятного случая... Я ныне живу в деревне Кегум, на земле, принадлежащей... Вульфеншильду, который обращается со мной, как с крестьянкою, и обижает меня...» «...А как слышал я, что они уже многим о себе разгласили, — пишет Репнин, — и оба люди глупые, мне их удобнее... куда в другое место взять...» Доложив императрице, секретарь Макаров отвечает Репнину, что надо содержать царскую родню в сокровенном месте и дать им хорошее питание и одежду. По приказу Репнина, всю семью Гендриковых и брата Фридриха с семьей арестовывают и привозят в Ригу. Разместив обе семьи в специально нанятом доме, Репнин выставил охрану и запретил им выходить без его ведома куда бы то ни было. По рассказу Христины Гендриковой, вторая ее сестра — Анна Самуиловна — замужем за Якимовичем (Ефимовским) и живет где-то в Латгалии. Специально посланный офицер, выдававший себя за прусского, три раза ездил в Латгалию. Он нашел семью крепостных крестьян Ефимовских на мызе Каменец (Яунаглона, в 4 км к северу от Аглоны. — А. В .). Вдова, старостиха Ростовская, только после уплаты Ефимовскими долга в 100 рублей разрешила увезти их. В Риге — под охраной — были собраны все три семьи родственников Екатерины. Доложив в Петербург, что «все в сборе», стали ждать курьера. Курьер прибыл в Ригу 29 января 1726 года и привез «три меха лисьих и пять кусков материи». Женщинам и детям пошили платья из мягкого материала, а мужчинам — суконные. 21 февраля 1726 года Репнин извещает Макарова: «Сего числа те персоны отправились с сержантом Микулиным (кроме одной латышки, жены Фридриха Сковоронского, с ее детьми и его падчерицами (2 дочери от первого брака - прим.), которые сами слезно просили, дабы их здесь оставить... к тому же... и муж ее отпустил). И дано под них 17 подвод и прогонных денег 56 руб. 10 коп. да в пути на корм 50 рублев, и поделано на них платье и обувь...» Сохранились документы, свидетельствующие, что в Петербург отправились: 1. Христина Самойловна Гендрикова с мужем Симоном Гендриковым и их детьми: Андрей — 12 лет, Ян (Иван) — 6 лет, Мария — 9 лет, Марфа — 2 года. 2. Анна Самойловна Ефимовская с мужем Михаилом Ефимовским и их дети: Язеп — 15 лет, Ян (Иван) — 13 лет, Екабс — 10 лет, Андрис — 5 лет. 3. Фридрих (Федор) Самойлович Скавронский — один, впоследствии его женят в Петербурге на девице Сабуровой. После смерти Петра усилиями Меншикова и при опоре на гвардию Екатерина была возведена на престол. Поскольку сама она не обладала способностями и знаниями государственного деятеля, при ней был создан управлявший страной Верховный тайный совет, руководителем которого стал Меншиков. Среди наиболее значительных мероприятий этого времени — открытие Академии наук, заключение союза с Австрией и др. Став самодержавной государыней, Екатерина обнаружила тягу к безудержным развлечениям: практически все время она проводила на пирах, балах, разнообразных праздниках, что пагубно сказалось на ее здоровье, и почти не интересовалась делами управления. Перед смертью по настоянию Меншикова Екатерина подписала завещание, по которому престол должен был отойти к великому князю Петру Алексеевичу, а в случае его смерти к ее дочерям или их потомкам. В апреле 1927 года императрица заболела, а 6 (17) мая умерла, назначив наследником внука Петра I малолетнего Петра Алексеевича, что означало продолжение правления Меншикова. Екатерина была погребена в Петербурге в Петропавловском соборе, императорской усыпальнице. Последний из Скавронских - внук Карла Павел Мартынович (1757-1793) - умер, будучи на посту российского посланника в Неаполе. Одна из его дочерей была женой князя П.И. Багратиона. Из семейства Гендриковых в 1918 году, во время расправы над царской семьей, расстреляна Анастасия Васильевна Гендрикова, фрейлина последней русской императрицы. Следы ее сестры, оставшейся в Петрограде, затерялись. Из Ефимовских известны правнуки Анны - сестры императрицы - Михаил и Андрей Ефимовские.