Николай Петрович Румянцев

НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ РУМЯНЦЕВ 3.4.1754 - 3.1.1826

Из дворянского рода, известного с XVI в. Второй сын генерал-фельдмаршала гр. Петра Александровича Румянцева-Задунайского (1725—1796) от брака с княжной Екатериной Михайловной Голицыной (1724—1779). Получил домашнее образование. Записанный в детстве в лейб-гвардии Конный полк, в 1768 переведен в лейб-гвардии Семеновский полк и в январе 1769 за службу отца был пожалован в прапорщики. В августе 1772 пожалован в камер-юнкеры и вместе с братом графом Сергеем находился при Дворе императрицы Екатерины II, посещая в числе избранных «эрмитажные собрания» императрицы. В 1774—76 в целях пополнения образования путешествовал по Европе (Германия, Франция, Италия), слушал лекции в Лейденском университете, встречался с Вольтером. В 1776—81

Вновь служил при Дворе, сблизился с цесаревичем (будущим императором) Павлом Петровичем. В мае 1779 пожалован в камергеры. В 1781—95 находился на дипломатической службе: был уполномоченным министром при курфюрстском округе Нижнего Рейна (во Франкфурте-на-Майне) и при других владетельных принцах; с 1793 одновременно являлся представителем императрицы при жившем в эмиграции в Германии графе Прованском (брате казненного французского короля Людовике XVI, будущем короле Людовике XVIII). В 1790-е гг. императрица Екатерина II возлагала на Румянцева ответственные деликатные дела — подыскание невест для ее внуков, вел. князей Александра (будущего имп. Александра I) и Константина Павловичей, что он исполнил с особой тщательностью, I В январе 1791 получил чин тайного советника. В конце 1795, по прибытии в С.-Петербург, назначен в состав особой Комиссии для обсуждения вопроса об изменении курса медной монеты, а в апреле 1796 возглавил Государственный заемный банк; одновременно назначен сенатором 1-го Департамента Сената. В мае 1796 вошел в состав Комитета для изыскания средств к скорейшему погашению государственных долгов и к изысканию новых средств для удовлетворения государственных потребностей. Вступивший на престол император Павел I, благоволивший к Румянцеву, 16 ноября 1796 пожаловал его в гофмейстеры, а через неделю — в обер-гофмейстеры Высочайшего Двора, а через 4 дня произвел в действительные тайные советники. В день коронации императора (апрель 1797) награжден драгоценной табакеркой с портретом Павла I. В декабре 1797 назначен одним из директоров Вспомогательного для дворянства банка. Вскоре, однако, его постигла немилость императора, и в сентябре 1798 он был уволен от службы с приказанием «уехать в чужие края». С воцарением императора Александра I (март 1801) получил разрешение возвратиться в Россию и в августе 1801 назначен присутствовать в Совете (с января 1810— Государственный совет) и в 1-м Департаменте Сената. При коронации императора (сентябрь 1801) ему была пожалована табакерка с бриллиантами в 8,5 тыс. руб. В 1801—09 состоял директором водных коммуникаций. При нем в С.-Петербурге были устроены Обводный и Лиговский каналы, проложен водопровод в Москву из Мытищ. Румянцев руководил в столице сооружением двух мостов на Мойке, «обложением Невы гранитом» и др. В 1802, с учреждением в России министерств, назначен министром коммерции и занимал этот пост до ликвидации министерства в июне 1811. Был «приверженец свободной торговли и враг различных привилегий, данных разным иностранным компаниям». При нем выходили «С.-Петербургские коммерческие ведомости», в С.-Петербурге открыто Училище корабельной архитектуры, началось сооружение нового здания С.-Петербургской биржи, учреждена Архангельская торговая компания; однако, в связи с постоянными войнами, внешнеорговый оборот России в эти годы был весьма незначителен. В феврале 1808 назначен министром иностранных дел с сохранением за ним прочих должностей. Не отличаясь выдающимися способностями дипломата, Румянцев, будучи точным исполнителем воли императора, придерживался во внешней политике вполне определенной программы. Его считали сторонником сближения с Францией с целью возможно выгодного для России решения восточного и польского вопросов. В сентябре-октябре 1808 он сопровождал ими. Александра I на свидание с имп. Наполеоном I в Эрфурт, где вел переговоры с министром внешних сношений Франции Ж.Б. Шампаньи. В 1809 в результате его умелых переговоров со Швецией был подписан Фридрихсгамский мирный договор, утвердивший за Россией Финляндию. В награду за это в сентябре 1809 Румянцев возведен в звание государственного канцлера. В 1810—12 одновременно председатель Государственного совета и Комитета министров. После 1809 в связи с переменой внешнеполитической ориентации русского правительства наметилось охлаждение к нему императора Александра I. В июле 1812 заключил союзный договор с Испанией. Вторжение армии Наполеона I в Россию так потрясло Румянцева, что с ним случился апоплексический удар, результатом которого явилась значительная потеря слуха. Он принадлежал к числу немногих лиц, не сочувствовавших намерению императора Александра I кровью русских воинов и деньгами населения России пуститься, в союзе с другими державами, на освобождение Европы от Наполеона. В 1813 обращался к императору с просьбой об отставке, которая и была ему дана в августе 1814 (с сохранением звания государственного канцлера). За службу был удостоен всех высших российских орденов, до ордена Св. Апостола Андрея Первозванного включительно (1798). Состоял почетным членом Петербургской АН (с января 1819), почетным членом Вольного экономического общества (с 1802), почетным членом Харьковского университета (с 1814), почетным членом Общества любителей истории и древностей Российских в Москве (с 1823) и др. Приобрел большую известность как собиратель книг и рукописей, положивших начало библиотеке Румянцевского музея, а также как организатор «румянцевского кружка», объединившего крупнейших русских историков и археографов. В 1811 учредил при архиве МИД в Москве Комиссию печатания госуд. грамот и договоров. По инициативе Румянцева и на его средства был издан целый ряд важнейших памятников русской истории и культуры. Целью своей жизни он ставил «приготовить для будущего точного сочинения российской истории все нужные элементы». Он не щадил средств на создание «национальных» библиотек и музея памятников русской истории, языка, словесности и быта. За границей имел корреспондентов и посылал туда русских ученых для изучения материалов, относящихся к русской истории, так как его «к древностям отечественным алчность» не знала предела. Румянцев завещал 66 тыс. руб. на издание многотомного «Собрания Государственных грамот и договоров», задумывал издание русских летописей, византийских и восточных историков, славянского словаря, описаний древних путешествий по России. В одно лишь «Собрание Государственных грамот и договоров» (СПб, 1813—28) вошло свыше 1000 документов XIII—XVII вв., касающихся всех наиболее интересных событий русской истории этого периода. По словам А.В. Старчевского, «двенадцать лет, проведенных графом Румянцевым в уединении, лет тяжких, сопровождаемых все более и более усиливавшеюся болезнью, были блистательною эпохою изысканий Отечественных древностей. Вся тогдашняя историческая деятельность (с 1814 по 1826 г.) сосредоточивалась около этого великого человека и патриота и жила более или менее значительными его пожертвованиями». Скончался холостым в С.-Петербурге на 72-м году жизни; похоронен в своем имении Гомель Могилевской губернии. Все, что было собрано Румянцевым, после его смерти пожертвовано его братом графом Сергеем «на благое просвещение» и легло в основу московских Румянцевского и Публичного музеев. Современники высказывали совершенно разные мнения о Р. Императрица Екатерина II неодобрительно отзывалась о западничестве Румянцева и его брата графа Сергея. «Писав по-русски, думали на иностранном языке", - писала она. Н.И.Греч называл его "образованный болван и пустомеля". С.П.Жихарев, посетивший его в 1806, отмечал: "Граф Румянцев настоящий министр: какая осанка и вежливая обходительность, как говорит красноречиво и умно! Он обворожил меня своим милостивым приемом... Графу Румянцеву не более 55 лет, и, если судить по бюсту отца его... то он должен быть очень похож лицом на героя кагульского". По свидетельству М.Вильмот, "его учтивость хорошо известна, и действителоно, манера, с которой он принимает гостей, чрезвычайно приятна... он истинный придворный и примечателен главным образом своей любезностью". По словам другой современницы, он был "очень благообразный и представительный вельможа". В характеристике Румянцева многие современники единодушно сходились в одном - его огромном значении для развития русской культуры и истории.